Знаменитый советский фотограф-фронтовик ушел из жизни 16 октября в своей квартире в Москве.

В 2020 году в журнале "Самозащита" вышло интервью с этим удивительным человеком под названием "Самбо - моя религия". Предлагаем его вашему вниманию.

Автор: ВИТАЛИЙ ВОЛОСОВСКИЙ
Персона: ЮРИЙ ТРАНКВИЛЛИЦКИЙ
Фото: СЕРГЕЙ ЛИДОВ, ЮРИЙ ТРАНКВИЛЛИЦКИЙ

Ни для кого не секрет, что самбо помогает человеку сформировать лучшие качества. Воспитывает стойкость, умение владеть собой в экстремальных ситуациях, характер, настойчивость, упорство в достижении целей.

Многие знаменитые люди, которые занимались или продолжают заниматься самбо, признают, что самбо сыграло важную роль в их успехе. Кому-то оно помогло достичь душевного равновесия, кому-то – реализоваться в профессии, а нашему сегодняшнему герою – остаться в живых.

Юрий Николаевич Транквиллицкий – участник Великой Отечественной войны, ветеран, награжденный многими медалями и орденами, академик и вице-президент Международной гильдии фотожурналистов, Заслуженный деятель PHOTOART – как член Творческого союза «Фотоискусство». Заслуженный работник культуры РФ. Лауреат национальной премии СЖ России «Золотой глаз России». Тридцать лет Юрий Николаевич преподавал основы композиции в Московском университете кинематографии (ВГИК), был доцентом кафедры кинооператорского мастерства.

Свой путь в самбо Юрий Николаевич начал в далеком 1938 году:

– Мне было 11 лет, когда на большой переменке в школе подошел мальчишка, который был старше, к тому же на голову выше и на 10–15 кг больше меня. Он просто свалил меня на пол при всех моих одноклассниках. Зачем он это сделал, сказать не могу. Помню, было страшно обидно. Мимо проходил десятиклассник, щелкнул моего обидчика по лбу и сказал: «Чего маленьких обижаешь? Ты ко мне пристань». А меня отвел в сторону и спросил: «Хочешь его наказать?». Посоветовал найти на Ленинградском проспекте спортивный клуб «Крылья Советов» и запомнить имя Харлампиева. И упросить его, чтобы принял меня в секцию самбо.

Я долго думал, стоит идти или нет, и только лет в 12 начал заниматься. Через три месяца уже почувствовал в руках силу. Подошел к своему обидчику на перемене, сказал: «Защищайся» – и элементарно уложил его себе под ноги. Это была моя первая победа. Самбо – это владение приемами, которые дают возможность победить более сильного соперника. Многие приемы заимствованы из восточных единоборств. Харлампиев собрал лучшие приемы из всех видов спорта и ввел их в программу самбо.

– Вы воевали, будучи очень молодым человеком. Поделитесь своими воспоминаниями о войне. Как вы к ней относитесь?

– О войне я могу говорить как о проклятии всего человечества. Вся наша история начиная с древних времен – сплошные войны. Люди сами себе сделали мясорубку, в которой прокручивают молодых ребят. Так что восторгаться войной я не могу и не хочу.

Меня призвали в армию в 17 лет, после восьмого класса. Направили учиться на офицерские прифронтовые курсы. После окончания курсов получил командование взводом фронтовой разведки. Я был в первой линии окопа. Многие любят говорить, что всю войну провели на фронте, – это неправда. В тылу можно провести всю войну, а на переднем крае – нельзя. Если ты прожил в окопах один день, то уже хорошо, потому что каждый день – трупы, каждый день – ранения. Ранение – пропуск в тыл, а смерть значит, что ты остаешься на поле боя либо в лучшем случае тебя прикопают.

После выпуска получил взвод разведки под Витебском. Окопы по весне в Белоруссии представляли собой сточные канавы. Мы стояли в жидкой ледяной глине, и если вода опускалась до пояса, то было уже хорошо. Ночью с фашистами был негласный договор – не стрелять. В это время мы вылезали из окопов, выливали воду из сапог, отжимали всё, что было на нас, а утром надевали всё и прыгали обратно.

– Расскажите о своей первой встрече с врагом.

– 21 июня 1944 года мне было приказано совершить разведку боем, т. е. сымитировать настоящее наступление. Так жертвовали малой кровью для того, чтобы засечь основные огневые точки противника.

Мы кричим: «Ура!», бросаем гранаты, в ответ нас засыпает минометным огнем, а наша артиллерия молчит. Неожиданно нам удалось сходу ворваться в немецкие окопы – это было незапланированно. От взвода в живых осталось очень мало, цифры не буду называть, чтобы не шокировать людей. Занимаем оборону – и тут я сталкиваюсь с фашистом, вплотную, автомат к автомату. Я тут же сделал зацеп и толкнул его вперед, а дальше развернуть автомат и отправить его на тот свет было несложно. Тогда владение приемами самбо впервые спасло мне жизнь.

Я могу гордиться тем, что мне удалось одержать победу в схватке с шестью фашистами, которые прыгали на меня с одним желанием: убить.

Второй случай: освобождаем немецкую деревню, с крыши на меня прыгает фашист ногами в спину. Я мордой падаю прямо в грязь. Он садится ко мне на спину и начинает душить. Оторвать его руку от своего горла было трудно, но удалось, и я тут же сломал ее в локтевом суставе. В запале боя я сломал ему и вторую руку.

Дальше был такой случай. Мы с моим взводом преодолели болото, вышли к деревне, которую должны были освободить. Вылезая из воды, я краем глаза почувствовал какое-то шевеление поблизости. Глянул – фашист рядом, метрах в 50. Целится в меня – сейчас будет стрелять. Я разворачиваю свой автомат, нажимаю на спуск – вроде держал его всё время над головой, а он отказал. Попала болотная растительность, и затвор не сработал.

Я не стреляю – и фашист не стреляет. Ну как в сказке. У меня автомат засорился, а у него, может, патроны кончились. Такое часто бывало. Расход патронов очень большой: нажал несколько раз – надо менять всю кассету. Для этого нужна минута спокойная: остановиться, вынуть использованную кассету, достать из мешка на спине новую, заправить ее.

Фашист отчаянный попался – бежит на меня. Я готовлюсь. Он с ходу бьет ногой в пах. Видно, что подготовленный. Я ловлю ногу и тут же делаю ему болевой прием через кожаный сапог на ахиллесово сухожилие. Делать этот прием на ковре своему другу можно только медленно, до начала болевых ощущений, пока партнер не начинает сдаваться – он тогда подает сигнал постукиванием по полу. Так как я делал прием резко, жестко, откинувшись всем телом, – он взвыл от боли. Я почувствовал, что у него порвались сухожилия.

«ВЗВЕШИВАЛИ ТЕЛОГРЕЙКИ – У КОГО БОЛЬШЕ ОСКОЛКОВ ПОПАЛО В ВАТУ»

Юрий Николаевич выполнял важную задачу, командуя своим разведотрядом в ходе известной спецоперации «Багратион», где и получил тяжелое ранение, которое чуть было не стоило ему руки.

– Вспомнил такой случай. Генерал-майор Бойко приехал к нам на передний край. Мы как раз только окопались перед последней дорогой из Витебска на Минск, на запад. Впереди было много немцев и техники. Он приказал перерезать эту дорогу – именно здесь должно произойти окружение витебской группировки фашистов. «Тогда считай, что звезда Героя у тебя на груди», – сказал он.

Мы перерезали и закрепились. Там было полно хлама: разбитые грузовики, бронетранспортеры и другое. Завалили этим хламом дорогу. Охрану перестреляли.

В этом месте меня и ранило. Ранение было тяжелым – попал под осколки разорвавшегося в нескольких метрах снаряда. А я был в ватной телогрейке. Знаете, что это такое? Непривычное для молодых слово. Это стеганая куртка из толстой ваты.

Отправляясь в бой, мы всегда надевали телогрейку, даже в жару. Потому что в этой вате застревали осколки. А после проведенной операции вручную прикидывали, взвешивали – у кого телогрейка стала тяжелее всех. Вынуть эти осколки из ваты было почти невозможно, надо тщательно копаться пинцетом или просто разрывать ткань – никто этим в боевых условиях не занимался.

Но телогрейка спасала не от всего. Осколки, накрывшие меня, были разными. Один из них попал в район сердца. А я в нагрудном кармане носил кошелек. Другими осколками перебило правую руку, половину бицепса вырвало, со всеми нервами и кровеносными сосудами.

В медсанбате было два полуспящих хирурга – не знаю, сколько часов без сна они уже оперировали. Положили меня на деревянный стол, залитый кровью, а под ним – таз с человеческими запчастями. Один говорит: давай по локоть ампутируем. Второй отвечает: нет, ранение выше, надо ампутировать по плечо.

Затем кто-то из них ушел спать, а другой взял выбитый кусок мяса, приложил его к ране и пришил.

Маме пришла похоронка на меня. А я потом писал ей письмо, что жив, левой рукой.

Генерал, кстати, про «звездочку»-то забыл. Позже мои друзья узнали номер его телефона и постоянно говорили мне, чтобы позвонил ему и напомнил о награде, – я не стал. Спокойно отношусь ко всем этим вещам. Дадут – спасибо, не дадут – сам ходить и напоминать не стану. У меня вон сколько наград, на меня хватит.

– Вы продолжили заниматься самбо даже после такого тяжелого ранения?

– В 1945 году, еще до окончания войны, я стал ходить на тренировки в «Динамо». Правая рука не работала, я ее всё время разминал и в конце концов разработал. Рука была черная и неподвижная целый год. Я ее даже поднять не мог. Постоянно массировал без особой надежды.

Начал потихоньку заниматься. Кувыркался, разминался. А в 1946 году даже занял второе место на первенстве Москвы. Так как я не мог сделать прихват правой рукой, то просто забрасывал ее на противника. Боролся буквально одной левой. Выиграл 9 схваток из 10. То есть я стал призером первенства Москвы по самбо, будучи одноруким.

После войны с нашим героем произошел интересный случай, о котором Юрий Николаевич раньше не распространялся. Однажды ему позвонил маршал Жуков.

– Сначала думал, кто-то разыгрывает. Понимаете, в нашей журналистской среде в ту пору, да и сейчас, так было принято. Неизвестный властный голос на другом конце провода сказал: «Я вас жду завтра у себя на даче в такое-то время. Машина приедет за вами».

Я не верил, пока в назначенное время не увидел машину под своим окном. Водитель вышел, очень вежливо открыл передо мной дверцу.

Когда мы приехали в загородный дом, я понял, что передо мной сам маршал Жуков. Он интересовался моей спецоперацией, тем, как доходили до нас приказы «сверху», и задавал очень много вопросов не только о войне, но и о религии. После мне категорически приказали забыть о нашей встрече, как будто ничего и не было.

– Вы работали в индустрии кино. Сегодня развитие технологий позволяет каждому стать автором собственных видео. Что отличает профессионала от дилетанта?

– Незнание основ, на которых построено искусство фото- и киносъемки. Я, когда смотрю наше телевидение, стараюсь, чтобы вокруг меня не было никаких тяжелых предметов. Терпеть не могу безграмотное изображение. Если человек не умеет ставить свет – особенно у нас страдают телевизионные съемки, – то это просто невозможно. Уши на просвет ярко горят, а глаз нет – это изображение, которое каждый день приходится смотреть.

– Что для вас самое главное сейчас?

– Наверное, прожить до ста лет, а может, и больше (улыбается).

– Что пожелаете нашим читателям?

– Пожелание одно: любить самбо, не изменять самбо. Самбо – это не только борьба, это религия. Если бы я не занимался до войны самбо, я бы не разговаривал сейчас с вами. Шесть раз я должен был погибнуть во время рукопашной, но благодаря знанию приемов всё-таки выжил. Самбо – моя религия, и ничто меня с этой позиции не сдвинет. Харлампиев и Чумаков – мои тренеры, и когда в жизни наступают какие-то трудные моменты, я всегда вспоминаю именно их.

Новости РСБИ в Телеграме https://t.me/rsbi_official
Новости РСБИ ВКонтакте https://vk.com/rsbi_official

---